Под покровом тайны - Страница 96

– Я хотела, чтобы ты полюбил их, – пробормотала она. – Они мои лучшие друзья.

– Хорошо. Так и будет. – Он говорил таким тоном, как будто обещал выполнить все ее прихоти. – Друзья необходимы, дорогая, но не забывай, что моя жизнь требует определенных ограничений, и я не хочу быть окруженным нежелательными людьми. Я пытался объяснить тебе еще раньше, что не желаю никого принимать на Сардинии. С меня достаточно и слуг, хотя они приучены не мешать мне. Но принимать кого-то еще?.. Это невозможно! Невыносимо! Я не могу отвлекаться, когда сочиняю музыку.

Джесика понимающе кивнула, но чувство ущербности и ненадежности своего положения не оставляло ее. На мгновение ее охватила паника, когда она подумала: чем же ей придется заниматься всю оставшуюся жизнь, пока Бернард работает? Усилием воли она отбросила эту мысль.

– Пойдем в постель, дорогая, – ласково сказал Бернард.

Когда они легли, он обнял ее и начал укачивать, поглаживая волосы, которые золотой волной разметались по подушке. Ее напряжение постепенно начало спадать под его руками. Он гладил ее тело, возбуждая и не переставая повторять:

– Моя малышка… моя малышка…

Джесика успокоилась, и все ее страхи исчезли. Они даже показались ей глупыми и смешными. Наверное, Бернард устал после дневной репетиции и ему просто хотелось пообедать с ней в интимной обстановке, а не встречаться с людьми, которых он не знал. Постепенно разочарование и досада в ее душе отошли на второй план. Руки Бернарда и его губы творили свое волшебство. Он трогал ее и целовал там, где ей очень хотелось. Затем Бернард, закрыв глаза, начал возбуждать сам себя. Джесика умирала от страсти, видя его восставшую плоть. Сгорая от любви, поддаваясь жгучему вожделению, она вдруг захотела подарить этому мужчине наивысшее блаженство, довести его до экстаза, зная, что в эти мгновения он пребывает в ее власти.

Она, встав на колени, обхватила его пенис губами и начала бурно ласкать его языком. Бернард со стоном животного наслаждения приподнимал бедра, стараясь сильными толчками достичь ее горла.

– Да… о да! – шептал он. – Погладь меня, дорогая, ниже…

Джесика на секунду открыла глаза и увидела, что он смотрит на свой низ, полуприкрыв глаза, наблюдая за возбуждением своей плоти, любуясь только ею, в то время как Джесика вела его естество к кульминации. Бернард облизал нижнюю губу, раскинул руки и полностью отдался ее ласкам. И на лице его ясно читалось, что он оказывает ей необычайную милость.

* * *

Доктор сказал с серьезным выражением лица:

– Я должен направить вас на рентген, миссис Зифрен. Как долго вы кашляете?

Пэтти Зифрен откашлялась с еще большим хрипом, чем обычно.

– Сколько помню себя, – ответила она с наигранной веселостью. – Это всего лишь кашель курильщика! Я пришла к вам из-за головной боли. С моими легкими все в порядке. – Она была готова с ним спорить.

– Хорошо, мы еще вернемся к этому вопросу, – медленно произнес он. Врач был молод. Он недавно приступил к практике, и никакое давление со стороны миссис Зифрен не могло запугать его. Возможно, эта дама и считалась одной из самых богатых и влиятельных женщин Нью-Йорка, но для него она была лишь очередной пациенткой и к тому же серьезно больной. – Я могу сказать, почему вас мучат головные боли по утрам, – продолжил он. – Вы говорите, что выкуриваете по три пачки сигарет в день?

Пэтти пожала костлявыми плечами:

– Да, возможно. Иногда меньше, иногда больше.

– В таком случае каждое утро вы страдаете от никотинового похмелья, которое еще хуже, чем алкогольное. Вам надо отказаться от курения, иначе вы не проживете и пары лет. – Он говорил серьезно, лицо его выражало искреннее беспокойство.

Пэтти негодующе вскинула голову:

– Никогда в жизни не слышала подобной чепухи! Обычно я принимаю пару таблеток аспирина – и головная боль проходит. Но сейчас они почему-то не действуют.

– Неудивительно! Бросьте курить, и у вас больше не будет болеть голова. Кроме того, вам необходимо обследовать грудную клетку. Я договорюсь, чтобы рентген сделали завтра утром. – Доктор даже не спросил, подходит ли ей это время. Было очевидно: миссис Зифрен слишком худа, кожа ее имеет желтовато-серый цвет, а легкие раздирает жестокий кашель.

Одеваясь, Пэтти испытала отвратительное чувство страха, понимая, что доктор прав. Она убивала себя курением, но, черт побери, не хотела и не могла отказаться от этого. Чем чаще Джейк изводил ее своими наставлениями, тем упрямее становилась она. Сэм перестал убеждать ее несколько лет назад, так что она не слышала от него ни поддержки, ни осуждения. Но все ее подруги, одна за другой, бросили курить, и в прошлом году она начала чувствовать себя исключением в своей среде. Пэтти жила всего в двух кварталах от приемной доктора, но вызвала машину. Это было нелепо, но даже небольшое расстояние могло вызвать у нее усталость и одышку. Ее охватили паника и болезненный страх. Что, если доктор сказал правду? А вдруг рентген обнаружит что-нибудь! Неужели ей действительно осталось жить всего несколько лет?

От приступа слабости глаза Пэтти наполнились слезами, пока она ехала домой. Ей не хотелось умирать, хотелось еще пожить, чтобы увидеть детей Мэделин, следить за тем, как они растут, так же как она наблюдала когда-то за тем, как взрослеет ее племянница. «Жизнь очень ценная штука», – подумала Пэтти, машинально потянувшись за сигаретой. Она закурила, затянулась, прежде чем осознала, что делает. «Это безумие, – промелькнуло у нее в голове. Она еще раз затянулась, и все страхи мгновенно исчезли. – Доктора не всегда знают, что говорят, – успокоила она себя. – Конечно, можно заполучить рак легких, если продолжать курить. Но в их роду рака ни у кого не было. К тому же что за жизнь без сигарет. Они успокаивают и…» – Пэтти разразилась таким жестоким кашлем, что шофер замедлил ход и с тревогой посмотрел на нее через плечо.